Распорядители праздника объявили перерыв. Мвен Мас устремился на поиски Чары, а Веда Конг и Эвда Наль вышли на гигантскую, в километр шириной, лестницу из голубого непрозрачного стекла – смальты, спускавшуюся от стадиона прямо в море. Вечерние сумерки, прозрачные и прохладные, потянули обеих женщин искупаться по примеру тысяч зрителей праздника.

– Не напрасно я сразу заметила Чару Нанди, – заговорила Эвда Наль. – Она замечательная артистка. Сегодня мы видели танец силы жизни! Это, вероятно, и есть Эрос древних…

– Я теперь поняла Карта Сана, что красота в самом деле важнее, чем нам кажется. Она – счастье и смысл жизни, он хорошо сказал тогда! И ваше определение верное, – согласилась Веда, сбрасывая туфли и погружая ноги в теплую воду, плескавшуюся на ступенях.

– Верное, если психическая сила порождена здоровым, полным энергии телом, – поправила Эвда Наль, снимая платье и бросаясь в прозрачные волны.

Веда догнала ее, и обе поплыли к огромному резиновому острову, серебрившемуся в полутора километрах от набережной стадиона. Плоская, вровень с уровнем воды, поверхность острова окаймлялась рядами навесов в форме раковин из перламутровой пластмассы достаточного размера, чтобы укрыть от солнца и ветра трех-четырех людей и полностью изолировать их от соседей.

Обе женщины улеглись на мягком, колышущемся полу «раковины», вдыхая вечно свежий запах моря.

– С тех пор как мы виделись на берегу, вы сильно загорели! – сказала Веда, оглядывая подругу. – Были у моря, или это пилюли загарного пигмента?

– Пилюли ЗП, – призналась Эвда. – Я была на солнце только вчера и сегодня.

– Вы в самом деле не знаете, где Рен Боз? – продолжала Веда.

– Приблизительно знаю, и этого мне достаточно, чтобы беспокоиться! – тихо ответила Эвда Наль.

– Разве вы хотите?.. – Веда умолкла, не закончив мысли, и Эвда подняла лениво приспущенные веки и прямо посмотрела ей в глаза.

– Мне Рен Боз кажется каким-то беспомощным, еще незрелым мальчишкой, – нерешительно возразила Веда, – а вы такая цельная, с могучим разумом, не уступающая никакому мужчине. У вас внутри всегда чувствуется стальной стержень воли.

– Это мне говорил и Рен Боз. Но вы не правы в его оценке, такой же односторонней, как и сам Рен. Это человек смелого и могучего ума, громадной работоспособности. Даже в наше время немного найдется равных ему людей на планете. В сочетании с его способностями остальные его качества кажутся недоразвитыми, потому что они как у средних людей или даже более инфантильны. Вы правильно назвали Рена – он мальчишка, но в то же время он – герой в точном смысле этого понятия. Вот Дар Ветер – в нем тоже есть мальчишество, но оно просто от избытка физической силы, а не от недостатка ее, как у Рена.

– А как вы расцениваете Мвена? – заинтересовалась Веда. – Теперь вы лучше познакомились с ним?

– Мвен Мас – красивая комбинация холодного ума и архаического неистовства желаний.

Веда Конг расхохоталась:

– Как бы мне научиться такой точности характеристик!

– Психология – моя специальность, – пожала плечами Эвда. – Но позвольте мне теперь задать вам вопрос. Вы знаете, что Дар Ветер очень привлекает меня?..

– Вы опасаетесь половинчатых решений? – зарделась Веда. – Нет, здесь не будет гибельных половинок и неискренности. Все до звонкости ясно… – И под испытующим взглядом ученого-психиатра Веда спокойно продолжала: – Эрг Hoop… наши пути разошлись давно. Только я не могла подчиниться новому чувству, пока он в космосе, не могла отдалиться и тем ослабить силу надежды, веры в его возвращение. Теперь это снова точный расчет и уверенность. Эрг Hoop все знает, но идет своим путем.

Эвда Наль обняла тонкой рукой прямые плечи Веды.

– Это значит – Дар Ветер?

– Да! – твердо ответила Веда.

– А он знает?

– Нет. Потом, когда «Тантра» будет здесь… Не пора ли вернуться? – воскликнула Веда.

– Мне пора покинуть праздник, – сказала Эвда Наль, – отпуск кончается. Предстоит большая новая работа в Академии Горя и Радости, а мне надо еще повидать дочь.

– У вас большая дочь?

– Семнадцать. Сын много старше. Я выполнила долг каждой женщины с нормальным развитием и наследственностью – два ребенка, не меньше. А теперь хочу третьего – только взрослого!

Эвда Наль улыбнулась, и ее сосредоточенное лицо засветилось лаской любви, изогнутая крутым луком верхняя губа приоткрылась.

– А я представила себе славного большеглазого мальчишку… с таким же ласковым и удивленным ртом… но с веснушками и курносого, – лукаво сказала Веда, глядя прямо перед собой.

Ее подруга, помолчав, спросила:

– У вас еще нет новой работы?

– Нет, я жду «Тантру». Потом будет долгая экспедиция.

– Поедем со мной к дочери, – предложила Эвда, и Веда охотно согласилась.

Во всю стену обсерватории высился семиметровый гемисферный экран для просмотра снимков и фильмов, снятых мощными телескопами. Мвен Мас включил обзорный снимок участка неба близ северного полюса Галактики – меридиональную полосу созвездий от Большой Медведицы до Ворона и Центавра. Здесь, в Гончих Псах, Волосах Вероники и Деве, находилось множество галактик – звездных островов Вселенной в форме плоских колес или дисков. Особенно много их было открыто в Волосах Вероники – отдельные, правильные и неправильные, в различных поворотах и проекциях, подчас невообразимо далекие, отстающие на миллиарды парсек, подчас образующие целые «облака» из десятков тысяч галактик. Самые крупные галактики достигают от двадцати до пятидесяти тысяч парсек в диаметре, как наш звездный остров или галактика НН 89105+СБ23, в старину называвшаяся М-31, или туманность Андромеды. Маленькое, слабо светящееся туманное облачко было видно с Земли простым глазом. Уже давно люди раскрыли тайны этого облачка. Туманность оказалась исполинской колесообразной звездной системой, в полтора раза большей, чем даже наша гигантская Галактика. Изучение туманности Андромеды, несмотря на расстояние в четыреста пятьдесят тысяч парсек, отделявшее ее от земных наблюдателей, очень помогло познанию нашей собственной Галактики.

С детства Мвен Мас помнил великолепные фотографии различных галактик, полученные с помощью электронного инверстирования оптических изображений или радиотелескопами, проникающими еще дальше в глубины космоса, как, например, два исполинских телескопа – Памирский и Патагонский, каждый в четыреста километров диаметром. Галактики – чудовищные скопления сотен миллиардов звезд, разделенные миллионами парсек расстояния, – всегда будили в нем неистовое желание узнать законы их устройства, историю их возникновения и дальнейшую судьбу. И главное, что теперь тревожило каждого обитателя Земли, – вопрос о жизни на бесчисленных планетных системах этих островов Вселенной, о горящих там огнях мысли и знания, о человеческих цивилизациях в столь безмерно удаленных пространствах космоса.

На экране появились три звезды, называвшиеся у древних арабов Сиррах, Мирах и Альмах – альфа, бета и гамма Андромеды, расположенные по восходящей прямой. По обе стороны от этой линии располагались две близкие галактики – гигантская туманность Андромеды и красивая спираль М-33 в созвездии Треугольника. Мвен Мас не захотел еще раз увидеть их знакомые светящиеся очертания и переменил металлическую пленку.

Вот галактика, известная с древности, названная тогда НГК 5194, или М-51 в созвездии Гончих Псов, отстоящая на миллионы парсек. Это одна из немногих галактик, видимых от нас плашмя, перпендикулярно плоскости «колеса». Ярко светящееся плотное ядро из миллионов звезд, с двумя спиральными рукавами. Их длинные концы кажутся все слабее и туманнее, пока не исчезают в темноте пространства, протягиваясь в противоположные друг другу стороны на десятки тысяч парсек. Между рукавами, или главными ветвями, чередуясь с черными провалами – сгустками темной материи, протягиваются короткие струи звездных сгущений и облаков светящегося газа, изогнутые в точности как лопатки турбины.